РЕДКОЕ СТАРИННОЕ ОХОТНИЧЬЕ РУЖЬЕ ИЗ СОБРАНИЯ ГАТЧИНСКОГО МУЗЕЯ
Коллекция старинного художественного оружия Гатчинского дворца насчитывает более 1100 предметов вооружения, начиная с конца XVI века и до конца XIX века в основном спортивно-охотничьего назначения. Современники, посещавшие Гатчинский дворец в конце XVIII – начале XIX веков, отмечали, что «в Арсенале имеется множество оружия всякого рода, в том числе и роскошные по отделке европейские и восточные ружья из лучших оружейных мастерских»1, среди которых находятся «многочисленные инвенторские вещи – новинки и изобретения в области огнестрельного оружия»2. В этом отношении особого внимания заслуживает нарезное охотничье ружьё (илл. 1), выделяющееся необычными конструктивными особенностями стволов, которые вставляются один в другой по нарезке, что дает возможность по желанию изменять калибр.
Появление этого ружья в собрании Гатчинского Арсенала относится, вероятно, к 70-80 годам XVIII века, когда его первый владелец граф Орлов начал собирать свою коллекцию. Ружьё фигурирует под № 127 в первом рукописном каталоге, составленном в 1793 году Х. фон Бенкендорфом3. В инвентаре 1861 года оно значится под № 431 и записано как «ружьё… у которого в стволе находится другой ствол, могущий выдвигаться»4. Оно (современный № ГДМ-474-IX) имеет восьмигранный ствол с 9 нарезами; в казенной части гравировка с изображением воина, окруженного трофеями и растительным орнаментом; над головой воина вьющаяся лента с надписью – HEINRICH WINK A. BRESLAY (илл. 2). Ствол-вкладыш (илл. 3) с 7 нарезами плотно ввинчивается в нарезы основного ствола и имеет восьмигранную пластину на дуле, соответствующую размеру дульного среза большого ствола. Под ним в казенной части находится клеймо, вероятно, ствольного мастера с буквами – SBW.
Воспламенение заряда в стволе происходило посредством колесного замка (илл. 4), колесо которого закрыто медной, прорезной и гравированной круглой пластиной с изображением двух мужских полуобнаженных фигур.
Замочная доска украшена гравированным изображением женской фигуры в лавровом венке, держащей в правой руке оливковую ветвь, а в левой – привязанный к трубе свиток с латинской надписью PAX; у ее ног с обеих сторон сидят две обнаженные мужские фигуры в окружении трофеев; рядом – река с плавающими утками и стоящий на берегу рыбак; поодаль виден городской пейзаж. Курковую пружину прикрывает медная, прорезная пластина с гравированным изображением воина и двух обнаженных фигур в окружении трофеев; на пластине, закрывающей курок и выполненной из прорезной стали, гравированное изображение Нептуна с трезубцем, возлежащего на дельфине. В нижней части курка изображена крылатая мужская фигура и листья аканта. Интересна и обратная сторона замка (илл. 5), где на пластине, прикрывающей колесо, видны изображения полуобнаженного мужчины и орла; боевая пружина закрыта пластиной, на которой выгравирована розетка в виде стилизованного подсолнуха в окружении акантовых листьев.
Ложа карельской березы, немецкого образца; на прикладе и цевье изображения растительного орнамента в виде листьев аканта. На щеке приклада инкрустированная в дерево перламутровая вставка (илл. 6) с четырехчастным гербом под баронской короной, в 1-й и 4-й четвертях которого выгравированы повернутые выпуклой стороной друг к другу подковы, а во 2-й и 3-й четвертях – скачущие олени. Вокруг герба на вставке из рога в верхней части – гравированные буквы ACGVP, в нижней – дата – 1708 г. Размеры ружья: общая длина – 117, 5 см, длина основного ствола – 91 см, калибр – 16 мм, длина ствола-вкладыша – 85 см, калибр – 5 мм.
Атрибуция этого ружья не представляет особой трудности, так как на стволе имеется надпись мастера Хейнриха Винка, который работал в г. Бреслау (сейчас г. Вроцлав в Польше) с 1742 по 1753 год; кроме того, наличие герба дает возможность определить владельца этого редкого оружия, аналогичные образцы которого имеются в некоторых музейных коллекциях. Известный датский оружиевед Арне Хофф в своем труде по истории огнестрельного оружия говорит о 10 подобных предметах, известных ему, и дает сведения о 5-ти из них5. В первую очередь, это самое раннее ружьё, находящееся в королевской коллекции в Виндзоре (инв. № 309) и описанное как колесное ружье с дополнительно ввинчивающимся стволом и с надписью на нем – SIGMUND KLETT, INVENTOR. 1652. Другой экземпляр находится в Badischen Landes Musseum в Карлсруэ (инв. № 298) и также подписан – SIGMUND KLETT, INVENTOR, но помечен 1653 годом.
Братом Зигмунда Корнелиусом было подписано ружье, находящееся сейчас в музее Метрополитен (инв. № 28.27), также датированное 1653 годом. Следующее ружье можно увидеть в «Музее охоты» в Мюнхене (инв. № 2487); оно было изготовлено в баварском городе Ансбахе в 1719 году мастером И. Г. Хамманом.
Наконец, последнее ружье, упоминаемое А. Хоффом, находится в Toihusmuseet в Копенгагене; оно имеет на стволе подпись мастера Даниэля Фицхольски, который работал в Бреслау около 1740 года. Вероятно, А. Хофф мог знать еще одно подобное ружье, не включенное в его работу, из Московской Оружейной Палаты (инв. № 6493)6; оно подписано мастером Каспаром Зоммерфельдом, также из Бреслау, и датировано 1668 годом. В коллекции оружия в немецком замке Кобург, каталог которого был опубликован в 1996 году7, имеется ружье, наиболее сходное с гатчинским по форме приклада, замка, калибру ствола и числу нарезов в нем и также клейму – SBW под ним; лишь рисунок гравировки на замке и дизайн ложи имеют существенные различия. Оно тоже было изготовлено в Бреслау оружейным мастером Мартином Шольцем, который работал там в 1670-1700 годы. Таким образом, опубликовано 8 ружей (включая гатчинское), главной особенностью которых является необычная конструкция стволов. Хронологически они располагаются в интервале между 1652 годом и 40 годами XVIII века, временем крайне интересным, когда произошел резкий качественный скачок в развитии оружейной техники. Кремневый замок уже прочно завоевал ведущее место как в охотничьем, так и в строевом оружии. Однако система воспламенения заряда с помощью колесного механизма все еще довольно широко распространена, и ей суждено было просуществовать вплоть до 60-х годов XVIII века, особенно в странах немецкого влияния – Германии, Австрии, Чехии. Поэтому не случайно наличие на всех ружьях колесных замков. Характерными также для этого времени являются и восьмигранные стволы, которые, впрочем, заметно ослабляли отдачу при выстреле. Все эти ружья типологически сходны между собой и различаются лишь незначительными техническими деталями, как например, модификациями позднего колесного замка и различной степенью декоративно-художественного убранства. Конструктивные особенности данных ружей позволяют без особого труда определить и их назначение. Основной ствол большого калибра предназначался для охоты на крупного зверя – кабана, лося, медведя, когда требовался мощный выстрел; вкладыш же использовали как для мелкого и пушного зверя, так и для спортивной стрельбы в цель. Это оружие явилось результатом очередной попытки уменьшить вес заряда и диаметр пули, что было вызвано, прежде всего, необходимостью экономии пороха и свинца. Несомненно, этот эксперимент можно считать определенным достижением оружейной мысли, однако очевидны и его недостатки. При выстреле между внутренними стенками ствола – вкладыша происходил прорыв пороховых газов. Они загрязняли нарезы, которые нуждались в дополнительной чистке, и способствовали появлению коррозии; они также могли вытолкнуть плохо зафиксированный в основном стволе вкладыш. Кстати, чтобы этого не произошло, часто малый ствол крепили к большому с помощью винта. Малый ствол увеличивал вес и без того тяжелого ружья, а также требовал дополнительного шомпола, что составляло до 20% общего веса. Конечно же, такое ружье нуждалось в гораздо большем внимании и заботе, чем обычное, было неудобным в эксплуатации и очень дорогим в цене, поэтому и не смогло найти широкого применения в охотничьем обиходе того времени. Английский историк оружия Д. Хейворд отмечает, что «некоторые знатоки предполагают, что такое оружие создавалось для того, чтобы сразу же очутиться в кунсткамере какого-нибудь немецкого или австрийского князя, наряду с такими же курьезными предметами»8. Изобретателями, или «инвенторами», этой немногочисленной группы предметов, а точнее их стволов, по мнению многих оружиеведов, являлись мастера из семьи Клетт, о чем повествуют надписи на стволах 3-х из 7-ми упоминаемых выше ружей. Известно, что семья этих оружейников являлась одной из славнейших в Европе на протяжении более чем 250 лет (мы знаем около 30 ее представителей, которые работали в Германии, Австрии и Швеции)9. Они начали свою деятельность в немецком городе Зуле – одном из крупнейших мировых центров по производству огнестрельного оружия еще со второй половины XVI века. В 1634 году 5 членов семьи, среди которых были упоминавшиеся Зигмунд и Корнелиус, переехали в Зальцбург, где основали мастерскую по изготовлению оружия для австрийского и немецких дворов. Они занимались и усовершенствованием огнестрельного оружия, создавая новые системы многоствольных и многозарядных ружей и пистолетов. Однако их главной специализацией было изготовление стволов охотничьих ружей, и свое изобретение двойных стволов Клетты применили именно в них. Для середины XVII века это была невероятно сложная работа, и не случайно Д. Хейворд полагает, что «ружье с такими стволами делали для показа своего виртуозного мастерства»10. По этой причине возможно предположить, что такие стволы могли изготовлять лишь мастера такой же высокой квалификации, каковыми являлись Клетты, а возможно, только они. В этой связи необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство: 4 ствола упоминавшихся ружей, изготовленных в г. Бреслау, идентичны по конфигурации и по количеству нарезов (по 9 в больших стволах и по 7 в малых), и создается впечатление, что сделаны они были одним оружейником или, по крайней мере, в одной мастерской. Вопрос – где? Были ли в Бреслау ствольщики такого высокого уровня, которые могли бы изготовить подобные стволы? Ответить на этот вопрос помогла бы расшифровка клейма с буквами – SBW – на кобургском и гатчинском ружьях, однако идентифицировать их пока не удалось. Кроме того, вероятно, что Клетты могли изготавливать лишь стволы-вкладыши, используя большие стволы других мастеров. Несмотря на то, что Бреслау был достаточно крупным оружейным центром, великих мастеров там не было. Да и оружейники, чьи подписи стояли на ружьях, были, скорее, мастерами-декораторами. Например, самое раннее ружьё из Бреслау датировано 1668 годом и подписано К. Зоммерфельдом – декоратором-ложевщиком. То же самое можно сказать и о трех других оружейниках, Д. Фицхольски, Х. Винке и М. Шольце, работы которых находятся в Копенгагене, Гатчине и Кобурге, с той лишь разницей, что они были, скорее всего, декораторами-граверами, то есть оружейниками, завершавшими сборку и отделку оружия. Поэтому вполне естественно и наиболее вероятно предположить, что такие стволы делали в Зальцбурге, в мастерской Зигмунда и Корнелиуса Клеттов между 1652 и 1663 годом – годом смерти Корнелиуса (Зигмунд скончался на 2 года раньше). Оттуда стволы со вкладышами расходились по оружейным центрам, в частности, и в Бреслау, куда могли попасть четыре одинаковых ствола, и там мастера-дизайнеры смонтировали эти ружья, подписав их своими именами. Ружье из Гатчинского Арсенала можно отнести к старому, отживающему свой век типу охотничьего оружия. В это время уже существовал принятый во всей Европе его французский вариант – легкое, удобное, с изящным, почти современной формы прикладом и надежным и совершенным по конструкции кремневым батарейным замком. Тем не менее, довольно часто (особенно в Германии и Австрии) оружейные мастера работали в двух направлениях, создавая как современное, то есть по французским образцам, огнестрельное оружие, так и отдавая дань традиции, изготовляя тяжёлые ружья с большими колесными замками, площадь замочных досок которых, однако, создавала широкие возможности для художника-гравера по металлу. К таким мастерам принадлежал, вероятно, и Х. Винк. К сожалению, сведения о его жизни и деятельности крайне скудны 11. Известно, что он работал приблизительно с 1742 по 1753 год; также известно, что в Венгрии находятся два колесных ружья, подписанные его именем, и один скромно декорированный кремневый пистолет. Два легких охотничьих ружья такого же оформления, с подписью на замочной доске сохранились и в коллекции Гатчинского дворца. Вот, пожалуй, и всё. Поэтому тем интереснее гатчинский экземпляр, который может дать более исчерпывающую информацию если не о жизни и деятельности, то, во всяком случае, о его возможностях как квалифицированного гравера-дизайнера 40-х годов XVIII века, когда к художественному оформлению охотничьего оружия, как и к предметам декоративно-прикладного искусства, предъявляли особо высокие требования. И в этом отношении наиболее интересен колесный замок ружья, который, вероятно, был изготовлен в конце XVII – начале XVIII века. Его форма и конструктивные особенности практически идентичны замку на ружье М. Шольца, поэтому можно сказать, что сделаны они были одним мастером или, по крайней мере, вышли из одной замочной мастерской; правда, декорированы они были в разное время и разными мастерами. Практически вся отделка замка рассматриваемого нами ружья выполнена в технике гравировки по стали, которая была традиционным способом украшения металлических частей оружия начиная с первой половины XVII века и достигла своего расцвета в первой половине XVIII века в Германии и Австрии. Мастера из Дрездена, Мюнхена, Зуля и Вены на сравнительно небольших площадях создавали целые картины, основными сюжетами которых были охотничьи и батальные сцены, древнегреческие мифы, изображение растительного орнамента и арматур. В своих работах такие выдающиеся мастера, как И. Милотта, К. Цельнер, Г. Кайзер использовали, как правило, всю поверхность замка и другие металлические части. В своей работе Х. Винк сохранил лучшие традиции в построении общего принципа композиции, а также проявил себя как талантливый мастер-гравер. Уверенными и твердыми штрихами он заполнил всю поверхность замочной доски и курка, несколько даже перегрузив ее, что, однако, по его художественному замыслу было необходимым для создания устойчивой композиции, где весь сюжет должен был визуально восприниматься как единое целое. Декорировка замка свидетельствует о владении Х. Винком мастерством компоновки, где особую значимость приобретал центральный мотив и где второстепенные сюжеты располагались по сторонам главного в соответствии с вытянутой формой замка. И в этом смысле доминирующий элемент композиции читается достаточно четко – им является монументальная женская фигура с атрибутами мира – лавровым венком, оливковой веткой и свитком с латинским словом PAX (мир). Причем этот персонаж, выполняя основную композиционную роль, несет и определенную смысловую нагрузку, суть которой можно понять, обратившись к историческим событиям, происходившим в этот период в Силезии, столицей которой был город Бреслау. Этим регионом неоднократно владели Польша, Венгрия, Чехия. В 1527 году Силезия оказалась под властью Габсбургов. В 1740 году началась первая Силезская война, в результате которой большая часть Силезии с Бреслау перешли к прусскому королю Фридриху II, а 11 июня 1742 г. между ним и императрицей Марией-Терезией в Бреслау был заключен мир. Таким образом, становится понятен замысел главного мотива, символизирующего «Триумф мира», который художник дополнил двумя фигурами сидящих мужчин, окруженных оружием и знаменами, возможно, олицетворяющих бывшие воюющие стороны – Австрию и Пруссию. Как правило, декоратор, гравируя ружейный замок, пользовался орнаментальными альбомами, откуда он брал уже готовый сюжет и переносил его на металл. Но в данном случае можно предположить, что Х. Винк не базируется на этом источнике, а создает центральную композицию сам, возможно, учитывая желание заказчика. Разработка автором главной темы в декорировке замка не помешала включить и другие, более близкие к назначению предмета и характерные для орнаментации охотничьего оружия мотивы. Но и здесь мастер не стал слепо подражать своим более именитым коллегам-оружейникам, избрав не охотничью сцену, а рыбака, поймавшего рыбу, и трех уток, плавающих по реке. Он также ввел в композицию и городской пейзаж на берегу реки – известный, но не слишком распространенный сюжет в орнаментации ружейных замков. Пожалуй, лишь декор пластин, прикрывающих курок и боевую пружину, традиционны – изображение Нептуна на дельфине и Афины в шлеме, – эти элементы достаточно часто встречаются на охотничьих ружьях того времени, хотя и их компоновка, подчиняющаяся необычной конфигурации пластин, весьма оригинальна и доказывает незаурядное мастерство художника-декоратора. Многоплановость сюжетной композиции подчеркивается еще одним мотивом, входящим в структуру художественной отделки, в котором, правда, не стоит искать аккомпанемента к основной идее «Триумфа мира»: расположенный в центре замка на колесе, он носит, скорее, геральдический характер и, вероятно, связан с личностью владельца ружья. Изображение так называемых «диких людей» часто встречалось в западноевропейском искусстве ещё в XV веке; согласно легендам, они были обитателями лесов, живущими небольшими семьями (что-то вроде «снежных людей» и леших). Их изображали обнаженными, высокими, покрытыми шерстью; многие дворяне использовали их в своих гербах как символ силы и покровительства. Изображение геральдической эмблемы на колесе замка – характерная деталь оружейного искусства конца XVII – начала XVIII веков. Это особо относилось к австрийской традиции декорировки замков, когда колесо, не выходящее за пределы замочной доски, покрывали медной или стальной прорезной и гравированной пластиной с изображением двуглавого орла – имперского герба, симметрично расположенного по обеим сторонам колеса. Такую же симметричную композицию, но с изображением «диких людей», применил и Х. Винк, что свидетельствует о влиянии на его искусство австрийской оружейной школы. Художественное убранство оружия включало в себя и имевший огромное значение растительный орнамент, без которого практически не обходилось ни одно сколько-нибудь значительное произведение оружейного искусства. И Х. Винк, следуя этой традиции, использовал в декоре изображение акантового листа как самого популярного элемента этого орнамента, поместив его как в основную композицию, так и на обратную скрытую сторону замка, и на замочную личинку (илл. 7). По характеру листвы можно предположить, что автор испытывал и определенное воздействие немецкой орнаментальной гравюры середины XVI – первой половины XVIII века, когда Германия занимала одно из ведущих мест в области орнаментики. Анализируя художественное убранство замка, можно прийти к заключению, что Х. Винк больше тяготел в данной работе к стилистике старого, отживающего свой век барочного декора, а не к новому стилю рококо, пришедшему ему на смену в оружейном искусстве вначале во Франции, а затем и в Германии и Австрии.
Возможно, что определенное влияние на выбор орнаментальных мотивов мог оказать его владелец, герб которого находится на прикладе. Им был представитель рода силезских дворян Просковских. Известно, что они получили баронский титул в 1562 году, после чего, кстати, поменяли свою фамилию на немецкий лад – Проскау. В 1678 году представители этой семьи стали графами, однако в 1769 году старшая ветвь рода угасла. По всей вероятности, хозяином ружья и был последний его представитель – Антон Кристоф, погибший во время дуэли, а три следующие буквы из аббревиатуры – ACGVP – означали: Grafen von Proskau. Дата (1708 год), выгравированная на гербе, скорее всего не является временем изготовления ружья, но, возможно, связана с каким-либо событием в жизни последнего графа Проскау – возможно, с годом рождения. Можно предположить также, что он принимал участие в войне между Австрией и Пруссией или же в мирных переговорах, и тогда не случаен сюжет, изображенный на замочной доске. К сожалению, нет сведений о том, какими путями это ружье попало в Гатчинский дворец, и здесь может быть много вполне логичных предположений, наиболее вероятным из которых, в частности, является приобретение его графом Г. Орловым во время одного из его путешествий по Европе. Все эти вопросы пока остаются открытыми и требуют дальнейшего исследования. В заключение надо отметить, что работа над этим предметом помогла увидеть в малоизвестном авторе большого мастера-декоратора, в совершенстве владеющего техникой гравюры на металле, мастера, чье искусство стояло на очень высоком уровне. Ценность же самого ружья определяется и тем, что оно органично дополняет небольшую группу редких образцов охотничьего огнестрельного оружия второй половины XVII – первой половины XVIII века, привлекавших своей оригинальностью как техническая новинка своего времени и отражавших некоторые тенденции в развитии декоративно-прикладного искусства в целом.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Вайнер П. П. Убранство Гатчинского дворца // Старые годы (июль-сентябрь 1914). С. 36.
2 Макров В., Петров А. Гатчина. Л., 1974. С. 27.
3 РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Ед. хр. 7. Лл. 1-26.
4 РГИА. Ф. 491. Оп. 2. Ед. хр. 901. Д. 130. Л. 1.
5 Hoff A. «Feuerwaffen» Klinkardt und Bierman. Braunschweig.1969. B. II. P. 71-73.
6 Государственная Оружейная палата Московского Кремля: Сборник научных трудов. М., 1954. С. 412.
7 Geibig A. «Gefarlich und schön». Kunstsamlungen der veste Coburg. Coburger Landestiftung. 1996. P. 157-160.
8 Hayward J. F. Die Kunst der Alten Buchsenmacher. B I. Verlag Paul Parey. Hamburg und Berlin. P. 138-139.
9 Hoff A. Quelques inventios de la familie Klett à Salzburg. Armes Anciennes. V. II, 6. P. 133.
10 Hayward J. F. The same footnote.
11 Автор выражает глубокую благодарность сотруднику Исторического музея г. Вроцлава Ежи Варавскому, который любезно предоставил эти сведения в частном письме. Кроме того, он дал дополнительную и несколько неожиданную информацию о деятельности Х. Винка, который, по его словам, работал не в 40 гг. XVIII в., а с 1717 по 1730 гг. Однако, поскольку сведения эти нигде не опубликованы, автор все же пользуется официальными данными.
|
